Галерея неоднократно публиковала информацию о жизни и творчестве нашего знаменитого земляка — Л. Ф. Лагорио (1826-1905). В этом году, отмечая его день рождения, стоит вспомнить об одном созданном им произведении, которое пережило века. И это не историческое полотно, не пейзаж. Всего лишь гравированный портрет. Но – известный на весь мир.
В 1853 году Льву Феликсовичу довелось принять участие в грандиозной литературной мистификации, которая вошла в историю русской литературы.
Каждый из нас, не задумываясь, цитирует такие афоризмы как: «Никто не обнимет необъятного», «Что имеем – не храним, потрявши – плачем», «Лучше скажи мало, но хорошо», «Бди!», «Если хочешь быть счастливым – будь им». Эти — имеют автора.
Эта замечательная личность родилась из шутки нескольких молодых литераторов: Алексея, Александра и Владимира Жемчужниковых, а также их двоюродного брата Алексея Толстого. Сначала они писали басни, чтобы доказать «излишество похвал» И. А. Крылову. За баснями последовали пьесы, стихи, басни, афоризмы. Некоторые были написаны Александром Аммосовым и Петром Ершовым (автором «Конька-горбунка). Этих «вещиц» набралось довольно много. Их решили издать. И тогда был создан образ писателя, который силен в разных жанрах.
Образ отличается высокой степенью проработки. Персонаж имеет четко определенную биографию, портрет, семью, место службы. Выбор имени объяснил позже Алексей Жемчужников: «Мы – я и Алексей Константинович Толстой были тогда молоды и непристойно проказливы. Жили вместе и каждый день сочиняли по какой-нибудь глупости в стихах. Потом решили собрать и издать эти глупости, приписав их нашему камердинеру Кузьме Пруткову, и так и сделали, и что же вышло? Обидели старика так, что он не мог простить этой шутки до самой смерти». Этой шутке была суждена долгая жизнь. Так появился в русской литературе Козьма Прутков.
Книга, задуманная в 1853 году, не вышла. Произведения печатались в журнале «Современник». Была поставлена первая пьеса, которая не пользовалась успехом. Она была написана в жанре комедии абсурда. Драматурги опередили свое время. А вот стихи и афоризмы, что называется, «ушли в народ».
Создание портрета имеет свою особую историю. Сначала было написано стихотворение «Мой портрет».
Когда в толпе ты встретишь человека,
Который наг*;
Чей лоб мрачней туманного Казбека,
Неровен шаг;
Когда власы подъяты в беспорядке;
Кто вопия,
Всегда дрожит в нервическом припадке, —
Знай: это я!
Кого язвят со злостью вечно новой,
Из рода в род;
С кого толпа венец его лавровый
Безумно рвет;
Кто ни пред кем спины не ломит гибкой, —
Знай: это!..
В моих устах спокойная улыбка,
В груди – змея!
* Вариант: «На коем фрак» Прим. К. Пруткова
Словесного описания было недостаточно. И появился портрет на бумаге.
В «Биографических сведениях о Козьме Пруткове» подробно описан этот единственный прижизненный «портрет, отпечатанный в том же 1853 году в литографии Тюлина, в значительном количестве экземпляров. Тогдашняя цензура почему-то не разрешила выпуска этого портрета; вследствие этого не состоялось и все издание. В следующем году оказалось, что все отпечатанные экземпляры портрета, кроме пяти, удержанных издателями тотчас же по отпечатании, пропали вместе с камнем при перемене помещения литографии Тюлина, вот почему при настоящем издании приложена фотогиалотипная копия, в уменьшенном формате с одного из уцелевших экземпляров того портрета, а не подлинные оттиски.
Дорожа памятью о Козьме Пруткове, нельзя не указать тех подробностей его наружности и одежды, коих передачу в портрете он вменял художникам в особую заслугу; именно: искусно подвитые и всколоченные каштановые с проседью волоса; две бородавочки: одна вверху правой стороны лба, а другая вверху левой скулы; кусочек черного английского пластыря на шее, под правою скулой на месте его постоянных бритвенных порезов; длинные острые концы рубашечного воротника, торчащие из-под цветного платка, повязанного на шее широкою и длинною петлею; плащ-альмавива с черным бархатным воротником, живописно закинутый одним концом за плечо; кисть левой руки, плотно обтянутая белою замшевою перчаткою особого покроя, выставленная из-под альмавивы, с дорогими перстнями, поверх перчатки (эти перстни были ему пожалованы при разных случаях).
Когда портрет был уже нарисован на камне, он потребовал, чтобы внизу была прибавлена лира, от которой исходят вверх лучи. Художники удовлетворили это его желание, насколько было возможно в оконченном уже портрете; но в уменьшенной копии с портрета, приложенной к настоящему изданию, эти поэтические лучи, к сожалению, едва заметны».
Портрет намеренно написан таким образом, что о Козьме Пруткове складывается мнение как о напыщенном и самодовольном человеке. На портрете он смотрит на зрителя сверху вниз и саркастически улыбается.
Л.М. Жемчужников, А.Е. Бейдеман, Л.Ф. Лагорио. Воображаемый портрет Козьмы Пруткова. 1850-1860 гг.
Создание этого портрета было поручено трем студентам Академии. Три друга были очень разными людьми.
Один из них был членом замечательной семьи Жемчужниковых: Лев Михайлович Жемчужников (1828-1912), живописец, график, мемуарист, художественный критик, член «Общества аквафортистов» (1869-1870) и «Московского художественного общества».
Лев Михайлович Жемчужников (1828-1912). Интернет
Он прожил долгую и яркую жизнь. Учился в Александровском, Первом кадетском и Пажеском корпусах, что предполагало в дальнейшем карьеру военную или дипломатическую. Но юноша мечтал о том, чтобы посвятить себя искусству. В этом намерении он укрепился после знакомства с Карлом Брюлловым и профессором А. Е. Егоровым. В Академии он учился классическому рисунку. Но его интересы были гораздо шире.
В 1852-53 гг. он гостил у своих родственников Разумовских и там познакомился с Т. Г. Шевченко. Сделал несколько иллюстраций к его стихам. Именно Жемчужников после возвращения Т. Г. Шевченко из ссылки учил его офорту. Через несколько лет Т. Г. Шевченко стал профессором гравюры. А после смерти Т. Г. Шевченко Л. М. Жемчужников посвятил его памяти альбом пейзажей «Живописная Украина».
В 1855 г. Л. М. Жемчужников побывал в осажденном Севастополе. Два его брата находились тогда в действующей армии.
После Крымской войны он путешествовал по Европе и Ближнему Востоку. Изучал офорт в Париже у А. Глеза. Интересовался классическим искусством, особенно рисунком. По собственному выражению «нуждался в советах Рембрандта» для создания картин на библейские сюжеты.
В 1860-62 гг. вернулся в Петербург. Но жить в столице не остался. В последующие годы жил в деревне Аршуковка Пензенской губернии. Занимал различные выборные должности в губернии. Позже обстоятельства заставили его поступить на службу в правление Московско-Рязанской железной дороги. Сотрудничал в журналах.
Александр Егорович Бейдеман (1826-1869). Интернет
Второй автор: Александр Егорович Бейдеман (1826-1869) — живописец, график, академик Императорской Академии художеств, профессор исторической живописи, происходил из семьи коммерсанта, которого разорила русско-турецкая война 1828-29 гг. Он учился в Ларинской гимназии. А затем продолжил обучение в Академии, где посещал класс живописи А. Т. Маркова. Первые исторические композиции А. Е. Бейдемана написаны под влиянием К. Брюллова. Среди произведений А. Е. Бейдемана есть серьезные исторические работы, и в то же время он рисует иллюстрации для юмористического журнала «Ералаш». Также А. Е. Бейдеман создает иллюстрации к произведениям Н. В. Гоголя, которые очень нравились П. А. Федотову.
Всю жизнь А. Е. Бейдеман серьезно занимался религиозной живописью. Студентом мечтал о поездке в Рим. Но большую золотую медаль, которая давала право на заграничную поездку, не получил. Так что в путешествие смог отправиться позже, уже за свой счет.
В 1860 г. вернулся в Петербург. В это время он сам учится офорту и преподает, одним его учеников значится юный В. В. Верещагин.
Среди работ А. Е. Бейдемана: оригиналы мозаик Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, росписи церквей во всех царских резиденциях в окрестностях Петербурга и в Крыму. А. П. Боголюбов в своих «Записках моряка-художника» особо упоминает созданные А. Е. Бейдеманом интерьеры посольской церкви в Париже и росписи церкви в Ливадии, выполненные в афонском стиле. Он очень сожалел о трагической гибели Бейдемана и старался привлечь внимание к его произведениям.
Лев Лагорио (1826-1905). 1861 год. Интернет
И, наконец, третьим создателем необычного портрета был Лев Феликсович Лагорио (1826-1905). Будущий художник появился на свет в Феодосии, где его отец был неаполитанским консулом. Благодаря ходатайству тогдашнего Таврического губернатора А. И. Казначеева Л. Ф. Лагорио поступил в Академию художеств в Санкт-Петербурге, где посещал класс пейзажной и батальной живописи. За свою долгую жизнь он создал немало батальных картин, но баталистом себя не считал. Его призванием был пейзаж, хотя ко времени, когда он завершал свое обучение, эпоха расцвета романтического пейзажа уже миновала.
Л. Ф. Лагорио стал известным художником. На его счету все возможные награды Академии. Он получил звание профессора пейзажной живописи, минуя звание академика. Идеи для своих многочисленных пейзажей он черпал в путешествиях. Сначала это была Балтика, затем — Кавказ, Средиземноморье, Скандинавия. Много радостных минут он провел в Крыму. Родная Феодосия почти не представлена в его творчестве, а вот Севастополь и Судак он пишет из года в год с неизменным увлечением.
Прошли годы. И жизнь развела трех молодых художников. Но в одно время они встретились в Петербурге, для того, чтобы принять участие в создании этого коллективного произведения.
Карандашный набросок выполнил Лев Михайлович Жемчужников в 1853 году во время подготовки к печати сборника произведений Пруткова. Затем набросок был передан Александру Егоровичу Бейдеману и Льву Феликсовичу Лагорио, «которые нарисовали и перерисовали на камень». Портрет был подготовлен в типографии Тюлина для включения в книгу, которая так и не вышла. Публикация портрета была запрещена цензорами на том основании, что он может оказаться карикатурой на какого-либо реального чиновника. Через 30 лет, когда сборник готовился к печати, Владимир Жемчужников был вынужден разыскивать по знакомым литографическую копию. После официального издания портрета выходило множество интерпретаций, колоризаций и шаржей.
Книга с тех пор издавалась несколько раз. В коллекции Феодосийской картинной галереи имени И. К. Айвазовского имеется иллюстрированное издание 1909 года с гравированным портретом, отпечатанное в типографии М. М. Стасюлевича.
В жизни трех художников эта работа осталась кратким, но ярким эпизодом.
